Чай пили долго, стараясь сократить ожидание. Павел, как всегда, медленно и тщательно размешивал
ложкой сахар в стакане, аккуратно посыпал соль на кусок хлеба — горбушку, любимую им. Хохол двигал под столом ногами, — он никогда не мог сразу поставить свои ноги удобно, — и, глядя, как на потолке и стене бегает отраженный влагой солнечный луч, рассказывал...
Неточные совпадения
— Я сделаю, — сказала Долли и, встав, осторожно стала водить
ложкой по пенящемуся
сахару, изредка, чтоб отлепить от
ложки приставшее к ней, постукивая ею по тарелке, покрытой уже разноцветными, желто-розовыми, с подтекающим кровяным сиропом, пенками. «Как они будут это лизать с чаем!» думала она о своих детях, вспоминая, как она сама, бывши ребенком, удивлялась, что большие не едят самого лучшего — пенок.
Все более неприятно было видеть ее руки, — поблескивая розоватым перламутром острых, заботливо начищенных ногтей, они неустанно и беспокойно хватали чайную
ложку, щипцы для
сахара, чашку, хрустели оранжевым шелком халата, ненужно оправляя его, щупали мочки красных ушей, растрепанные волосы на голове. И это настолько владело вниманием Самгина, что он не смотрел в лицо женщины.
Марина принесла бутылку рому, лимон,
сахар, и жжёнка запылала. Свечи потушили, и синее пламя зловещим блеском озарило комнату. Марк изредка мешал
ложкой ром; растопленный на двух вилках
сахар, шипя, капал в чашку. Марк время от времени пробовал, готова ли жжёнка, и опять мешал
ложкой.
Ася (собственное имя ее было Анна, но Гагин называл ее Асей, и уж вы позвольте мне ее так называть) — Ася отправилась в дом и скоро вернулась вместе с хозяйкой. Они вдвоем несли большой поднос с горшком молока, тарелками,
ложками,
сахаром, ягодами, хлебом. Мы уселись и принялись за ужин. Ася сняла шляпу; ее черные волосы, остриженные и причесанные, как у мальчика, падали крупными завитками на шею и уши. Сначала она дичилась меня; но Гагин сказал ей...
Только не надобно было задумываться или много говорить, а то вместо горчицы можно было попасть
ложкой в
сахар… если кто-нибудь повертывал диск.
Между прочим, и по моему поводу, на вопрос матушки, что у нее родится, сын или дочь, он запел петухом и сказал: «Петушок, петушок, востёр ноготок!» А когда его спросили, скоро ли совершатся роды, то он начал черпать ложечкой мед — дело было за чаем, который он пил с медом, потому что
сахар скоромный — и, остановившись на седьмой
ложке, молвил: «Вот теперь в самый раз!» «Так по его и случилось: как раз на седьмой день маменька распросталась», — рассказывала мне впоследствии Ульяна Ивановна.
Ложки, щипцы для
сахара, салфетки в эмалированных кольцах и покрытый золотым плетеньем из мельчайших виноградных листьев карминовый графин с коньяком — все явилось, как солнце из туч.
Сидела она откинувшись на спинку стула, помешивая
ложкой чай в маленькой синей чашке, куда насыпала кусков пять
сахара. Белая кофта раскрылась, показывая большую, добротную грудь в синих жилках, туго налитых кровью. Сборное лицо ее было сонно или задумчиво, губы по-детски распущены.
И, совершенно довольный, Петька придвинул к себе тарелку и стал накладывать творогу. Кругом смеялись, а он старательно разминал
ложкою творог с
сахаром, как будто не о нем совсем шло дело.
Ложка была только одна,
сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать
сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.